Глава 9
Фермер в тумане.

       Ворота дворца открывались с лёгким скрипом, как будто жалуясь на то, что им никак не дают отдохнуть. Казалось, вот только совсем недавно им пришлось открыться, чтобы пропустить во внутрь Воеводу, и теперь их снова двигают, давая возможность пройти во Дворец шуту и его спутнику.
       Стражники удивлённо посмотрели на перепачканного в грязи Оксиппа, но так ничего и не сказали. Они просто придержали ворота, пока придворный шут и Кнедд входили во Дворец. Конечно, им надо было бы остановить неизвестного им человека, одетого как простой фермер, но коротышка знаком показал, что тот идёт вместе с ним.
       - Ну что, мил человек, - Оксипп остановился и внимательно посмотрел на Кнедда, - Мне прямо по коридору, а тебе, чтобы попасть в покои Йобревалла, надо будет просто подняться по этой лестнице. Если я не ошибаюсь, то наш придворный поэт сегодня должен быть у себя. Мне кажется, что он вообще не вылезал из Дворца последние три дня. Видимо, творит что-то новое.
       Кнедд поблагодарил своего спутника, поклонился, на что Оксипп сморщил свой курносый нос, и стал подниматься по лестнице, спиралью поднимавшейся вверх. Ступеньки были крутыми, поэтому уже через минуту подъёма, добравшись до первой небольшой, но ровной площадки, Кнедд остановился, чтобы перевести дух и отдышаться. До его слуха донеслись шаги спускающегося сверху человека, и через несколько секунд он должен был уже появиться на той же крохотной площадке. И тут воздух вдруг начал белеть, превращаясь в густой туман. Кнедд от неожиданности присел и, протянув руку к стене, замер. Такого с ним раньше никогда не случалось. Всё вокруг побелело так быстро, что он уже не видел самой площадки. Неподалёку от него звуки шагов тоже замерли. Кнедд не двигался, не зная, что делать в такой странной ситуации. Он просто сидел на корточках, держась одной рукой за стену, а второй – уперевшись в каменный пол.
       Шедший навстречу человек, видимо, тоже был напуган – было слышно, как участилось его дыхание. Но вот раздался шорох осторожно ступающей на каменную ступень стопы, потом ещё один. И вот уже шорох раздаётся совсем рядом, но Кнедд не видел ничего, кроме сплошной белой пелены. На всякий случай, он поднял свою руку от пола и вытянул её перед собой. В этот момент перед ним мелькнул светлый силуэт человека, одетого во что-то белое, по кончикам его пальцев прошелестела ткань, и в его растопыренную пятерню упёрлось что-то мягкое и тёплое, что чувствовалось через тонкую материю очень хорошо. В тот же момент раздался вскрик полный испуга… Силуэт согнулся пополам, и, не сумев удержать равновесие, выставив вперёд руки, повалился на Кнедда и фактически упал его объятия. И затих, видимо лишившись чувств.
       Фермер лежал на спине, придавленный не очень тяжёлым телом и не зная, что делать. Голова упавшего на него человека лежала у него на плече, руки были раскинуты в разные стороны, живот слегка пульсировал в ритм с ударами сердца. Немного собравшись с мыслями, Кнедд начал потихоньку ощупывать его, пробираясь от его спины дальше к ногам. Человек оказался молодым и достаточно стройным, одетым в легкую и очень тонкую шёлковую тунику. При падении она немного задралась, собравшись в гармошку на его поясе, и руки Кнедда легли на обнажённые ягодицы. Тепло, исходящее от всего тела незнакомца, белый непроницаемый полумрак, то, что он лежал под кем-то, от кого исходил слабый ароматный запах, руки, остановившиеся на его ягодицах, так как дальше он просто не мог их вытянуть – всё это подействовало на него столь странным образом, что Кнедд решился погладить этого человека. Медленно и не торопясь, он передвигал свои ладони всё выше, уже забравшись под тунику и поглаживая его стройную спину. Это было очень приятно. Уже много лет фермер мечтал о таком моменте. Но его сильно смущало бессознательное состояние незнакомца. Обхватив его тело одной рукой и откинув вторую руку в сторону, чтобы упереться ею в пол, Кнедд медленно перевернулся, выбравшись из под молодого человека. Теперь тот лежал на спине. Приблизившись к его лицу почти вплотную, Кнедд оторопел. Он узнал это лицо. Лицо придворного Поэта… В белом сумраке тумана оно казалось сильно бледным. Да и то, что он потерял сознание, тоже могло придать его лицу такой же оттенок. Фермер осторожно прижал левое ухо к его груди. Сквозь тунику можно было легко почувствовать, удары сердца поэта. Оно билось ровно и уверенно. «Хорошо, - подумал Кнедд, - Значит, с ним всё будет в порядке». Ему совсем не хотелось убирать голову с его груди. Более того, правую руку он положил на живот поэта, ещё больше задрав вверх его тунику, и медленно начал вести ею по его тёплой , бархатистой коже, всё дальше и дальше от живота вниз. Кончики пальцев коснулись волос. Рука фермера замерла, но через мгновение двинулась дальше, нарыв ладонью то, что Кнедду показалось знакомым на ощупь. Ну, конечно! Именно в это место и упёрлась его растопыренная рука, когда поэт ступил на площадку. То же тепло, те же ощущения чего-то мягкого и податливого его рукам. В этот момент, не его кисть сверху легла рука Йобревалла, отодвинув её от паха. Другая рука легла на голову фермера и также отодвинула её в сторону.
       - Кто ты? - тихо спосил поэт. – И почему вокруг всё бело и ничего не видно?
       Кнедд почувствовал, что его рука, как и голова, освободилась. Он сразу убрал свою руку и повернулся к Йобреваллу .
       - Я Кнедд, - ответил фермер, - Вы на меня упали здесь на площадке, когда всё вокруг побелело и заволокло туманом. А откуда он взялся, я и сам понять не могу…
Поэт взялся за плечо Кнедда и, используя его, как опору, попытался встать и расправить свою задранную тунику. На тесной площадке это трудно было сделать, но вскоре он уже стоял на ногах и даже помог подняться фермеру.
       - А что ты здесь делаешь? – опять раздался голос поэта, так как его лицо снова оказалось скрытым густым туманом.
       - Шёл к Вам, Ваша Светлость, - Кнедд не знал, чего ему сейчас ожидать, но решил «будь, что будет!» и продолжил, - Мне сказали, что Вы ищете себе помощника. А мне очень нравятся Ваши стихи, и я как раз сейчас ищу себе другую работу.
       - А почему ты шарил по моему телу? – прямо спросил Йобревалл.
       - Я не шарил, - смутился Кнедд и, продолжая лукавить, добавил, - Я сам только очнулся после того, как Вы на меня упали. И водил руками по сторонам, пытаясь понять, где я и что со мной произошло.
       Поэт помолчал какое-то время, обдумывая слова фермера. Затем протянул к нему руку, дотронулся до плеча и сказал, - Следуй за мной вверх по лестнице. Нам надо сперва выбраться из этой белой пелены. Я хочу взглянуть на тебя.
       Поэт поднимался осторожно, шаг за шагом нащупывая ступени и держась за стены. Кнедд шёл за ним, проклиная своё чрезмерное влечение к красивым мужским телам. А на ощупь тело поэта действительно было красивым… С каждой ступенькой Фермер отгонял от себя мысли о том, как его рука ещё несколько минут назад скользила по чужому животу, спускаясь всё ниже и ниже. Ощущение прикосновения кончиками пальцев к немного жёстким волосам… Податливый, тёплый и мягкий….
       - Стой здесь! – Йобревалл, видимо, уже добрался до площадки перед своей дверью. Раздался лёгкий скрип железных петель и на Кнедда пахнуло волной ароматного воздуха из открытой комнаты. Это был тот же запах, что исходил от тела поэта там, внизу, на площадке, но только более сильный.
       - Заходи, - раздался голос Йобревалла.
       Кнедд вошёл, придерживаясь руками за стены. Казалось, что здесь туман был не таким густым. А ещё через пару мгновений он понял, что туман просто стал растворяться, давая всем предметам становиться всё более чёткими. Силуэт стоящего перед ним поэта также всё больше проступал из тумана и через минуту Кнедд уже смотрел на стоящего перед ним молодого человека, одетого в белую тунику и лёгкие кожаные сандалии. Несколько вытянутое лицо, прямой нос, тонкие губы и маленькая бородка под нижней губой были ему хорошо знакомы. Он часто выступал на людях и Кнедд часто смотрел на него издалека. Но вот сейчас он стоял прямо напротив Придворного Поэта, всего в нескольких шагах от него. И не зная, что его ожидает…
       Йобревалл удивлённо осматривался по сторонам, пытаясь понять, что произошло с быстро исчезающим туманом. Но очертания привычного ему помещения придали поэту уверенности и несколько сгладили его напряжение и беспокойство. Теперь он уже смотрел прямо на Кнедда. Оценивающе. Несколько свысока. Изучая того с головы до ног.
       - Сними свою рубаху, - приказал поэт, - И подойди ближе.
       Кнедд не стал спрашивать, для чего это нужно. Он просто скинул рубаху.
       Йобревалл осмотрел торс фермера, приказал ему повернуться и пробежался взглядом по спине, оценивая, насколько хорошо сложено его тело.
       - Можешь одеться.
       Кнедд повиновался.
       - Читать, писать умеешь? – спросил поэт.
       - Да, Ваша Светлость, - ответил фермер.
       - Хорошо. Вот тебе первое задание. Спустись вниз, найди Большой Зал и постарайся узнать, что же всё-таки произошло. Откуда появился этот туман? Потом придёшь и доложишь. Быстро!
       Кнедд выскочил через дверь, не забыв убедиться, что на лестнице теперь светло и воздух прозрачен, побежал вниз. Маленькие окошки мелькали справа от него один за другим. Вот и та площадка, где он столкнулся со своим новым хозяином. А вот и конец лестницы. Тут они разминулись с Оксиппом. А ведь тот пошёл прямо по коридору. Скорее всего, именно там и надо искать большой зал.
       Кнедд рванул в ту сторону. Надо было выполнить своё первое задание во что бы то ни стало. И выполнить быстро. От этого будет зависеть, возьмёт его к себе этот красивый придворный поэт или нет. «Нужно сделать так, чтобы взял!» - думал Кнедд, подбегая к большим дверям в конце коридора. «Эта работа будет моей! А если повезёт, то и сам поэт тоже!» - у него всё никак не исчезали воспоминания о движении его ладони по животу и дальше…
       Он остановился перед дверьми. Из за них доносился жуткий хохот…

Воевода тоже кричал. Вернее, рычал. Сразу распознав звон боевой амуниции, и получив лёгкий удар древком копья по голове, отчего его рогатый шлем съехал набок, он вытащил из ножен своё оружие. Он даже уже один раз взмахнул своим мечом, так, на всякий случай, но тут же почувствовал, что его хватают за ноги. А через мгновенье перед его лицом мелькнул оскаленный лик самого дьявола! Страшная белая морда с чёрными впадинами глазниц и всклоченными волосами. Его черная пасть была открыта и оттуда были видны, казалось, сотни мелких острых зубов… По краям пасти стекала кровь… Номмед оцепенел, но уже через секунду лишь крепче сжал своё любимое оружие и приготовился к последней схватке в своей жизни. Он знал, что победить Дьявола невозможно, но и сам воевода не станет для того лёгкой добычей!
       Крики людей усилились, началась паника среди прислуги. Вот снова грохот падающих подносов. И на Оксиппа посыпались какие-то мелкие съестные продукты. Перед прыжком он протёр глаза от сметаны, в уголках губ явно чувствовался вкус томатного соуса, но, увидев, как округляются глаза Воеводы при виде Оксиппа, шут решил, что лучше ретироваться куда-нибудь подальше. Рядом с его головой промелькнули чьи-то ноги и тоже скрылись в тумане. Не дожидаясь, когда над ним снова просвистит меч, шут собрал все свои силы и рывком отпрыгнул в сторону, сбив при этом очередного слугу и, видимо, заставив того опрокинуть свой поднос на Воеводу. Поскорее встав на ноги и пытаясь прислушаться к крикам и грохоту посуды, коротышка попятился назад от всего этого шума и споткнулся о лежавшего на полу то ли слугу, то ли ещё кого, который, испугавшись, вскрикнул и лягнул со всей силы, подбросив свалившегося на него шута вверх и в сторону. «Два полёта за один день – это уже перебор!» - промелькнула мысль у Оксиппа, пока он рассекал белизну непроглядного тумана, летя навстречу неизвестности. Как это ни странно, но падая вниз, он уже смог различить стоящий под ним стол, частично уставленный всякими угощениями. Больше всего на этом фоне выделялось блюдо с жареным поросёнком. Его завитой хвостик приближался к Оксиппу с завидной скоростью, и не было никакой возможности изменить свой полёт. Шут зажмурился, выставив вперёд руки, и приготовился к удару. Шмяк!... И коротышка отключился.
       Меж тем, туман рассеивался. Крики стихли, но звон и грохот от задеваемых ногами подносов и посуды всё ещё стоял по всему Большому Залу. Краттнев, сидя в своём королевском кресле, с ужасом осматривал всё то, что с каждой секундой всё больше открывалось его взору. Рядом с ним сидели пажи с растерянными лицами. Их взгляд также блуждал по залу, цепляясь то за одно, то за другое: в Большом Зале царил полный бардак. Разбросанные подносы, блюда, лужи соусов, размазанных почти по всему полу, куски хлеба, овощи и многое другое – всё это представляло собой одну сплошную массу, по которой еле передвигались слуги. У края стола, рядом с выходом в коридор, стоял Номмед, держа в руках свой Большой Боевой Меч. Его шлем с рогами висел на нём набекрень, глаза излучали ярость и решимость изрубить на мелкие кусочки любого, кто подойдёт к нему на расстояние удара меча. И тут их взгляд привлекло какое-то движение на самом столе. Оседлав жаренного поросёнка прямо на подносе, усиленно моргая тёмными на фоне испачканного сметаной лица глазками, на четвереньках, весь в гарнире из риса и овощей, дёргался шут. Нет. Он не улыбался, как всегда. Он был крайне серьёзен и сосредоточен на своей задаче – отлепиться от жареного порося…
       Краттнев хмыкнул. Сначала раз. Потом ещё. Потом залился тихим смехом, показывая пажам рукой куда-то в сторону стола. Через несколько секунд хохотал уже весь Большой Зал. Смеялись все.
       Кроме Оксиппа…
       И воеводы…
       В этот момент туда и вошёл молодой принц.

Глава 12.
Большой Зал.

       Кнедд толкнул одну из дверей, из-за которых до него доносился хохот. Та поддалась и открылась, давая ему возможность заглянуть вовнутрь. С первого взгляда стало ясно, что он не ошибся. Это действительно был Большой Зал, куда его и послал Йобревалл с первым поручением. Но, Боже! Что там творилось! Такого беспорядка во Дворце Кнедд никак не ожидал увидеть. Рядом с дверьми, куда заглянул фермер, прислонившись спинами к стене, сидели несколько слуг, вытирая слёзы. Но они улыбались и хихикали. Другие слуги, уже приступившие к уборке Зала, тоже тихонько смеялись, но, тем не менее, выполняли свою работу. У центрального стола стоял какой-то коротышка, измазанный и перепачканный невесть в чём, и тщетно пытался вытереть своё лицо чем-то, напоминавшем шутовской колпак с бубенцами. Один из них знакомо звякнул, и Кнедд понял, что этот коротышка – никто иной, как Оксипп, но ещё больше потерявший свой нормальный шутовской вид. В нескольких шагах от него стоял Номмед, его лицо было багровым от гнева, а руки сжимали рукоятку меча. Ещё дальше, на троне, сидел Король, а двое юношей, подхватив принца (Кнедд сразу узнал его, как и Короля), уводили его из зала. Было видно, что принц хохотал, но делал он это уже настолько беззвучно и с такой силой, что ноги Яссава просто отказывались ему повиноваться.
       - Кто ты? – раздался голос Короля. – Зайди сюда и прикрой дверь.
       Кнедд посмотрел в его сторону и понял, что Краттнев смотрит именно на него. Фермер немного растерялся, но вошёл в зал и закрыл за собой дверь. Взоры всех присутствующих в зале обратились на него, отчего ему сразу стало как-то неуютно.
       - Я Кнедд, - пробормотал он почему-то сразу осипшим голосом.
       - Что? – Король явно не расслышал его ответа. – Подойди ближе!
       На ватных ногах, провожаемый взглядами десятков людей вокруг него, он приблизился к столу, туда, где стояли Оксипп и Номмед. Там он и остановился, не решаясь подойти к самому трону.
       - Так кто ты? И что здесь делаешь? – Краттнев смотрел на незнакомца с интересом. После такой разрядки смехом он находился в прекрасном расположении духа, и им сейчас двигало исключительное любопытство.
       - Меня зовут Кнедд, - прочистив горло, ответил фермер. Я нанят Его Светлостью Йобреваллом в качестве его помощника. И он послал меня сюда, чтобы узнать, что случилось во Дворце, и откуда взялся этот непонятный туман.
       - Значит наш поэт, всё таки, нашёл себе кого-то по вкусу, - улыбнулся Краттнев.
       - Просто он меня ещё не видел в моём новом наряде, - влез в разговор Оксипп.
       Краттнев опять прыснул со смеху, но очень скоро успокоился – смеяться просто уже не было сил.
       - Мы пришли во Дворец вместе, и я сразу направил этого мил человека в покои нашего поэта. А потом этот непонятный туман и всеобщая паника несколько подпортили мой костюм, - Оксипп уже даже не пытался очистить себя о всего, что на него налипло. – Кстати, томатный соус недосолен. А вот сметана очень даже ничего!
       Король опять начал сползать с трона, но, найдя в себе силы, опять уселся на место и спросил:
       - А что скажешь по поводу готовности поросёнка? Не сыроват ли? Или в самый раз?
       - Не распробовал, - тут же скорчил свою рожицу шут, - Надо будет познакомиться с ним поближе!
       - Да куда уж ближе-то?! – Король одной рукой схватился за сердце, другой вытирая вновь выступившие слёзы. – Он и так уже может претендовать на половину твоего состояния при разводе!
Весь зал опять утонул в хохоте. Даже Номмед растянул уголки губ в небольшой улыбке и убрал свой Большой Боевой Меч в ножны.
       Кнедд не совсем понимал, что тут произошло, но все вокруг смеялись и смотрели уже не на него, что дало ему возможность почувствовать себя несколько более уверенно.
       Краттнев, отдышавшись, снова взглянул на Кнедда. Тот смотрел по сторонам, на смеющихся людей, и сам немного улыбался. Рубаха на нём была несколько распахнута и приоткрывала грудь, покрытую редкими волосами. Он был худощав, но неплохо сложен, и производил, в целом, неплохое впечатление. Такой тип людей привлекал Короля. «А у нашего Поэта губа не дура!» - думал он.
       - Кнедд! – Король привлёк к себе внимание фермера, - Иди к Йобреваллу и скажи, чтобы вскоре спускался сюда. Мы не знаем, откуда появился этот туман, но он нас всех очень позабавил. Через полчаса здесь всё должно быть убрано и приведено в полный порядок. Так что я буду ждать Поэта и тебя вместе с ним тут в Зале. Ступай. Ах, да! Вот что ещё – скажи ему, что у него хороший вкус. Ступай.
       Кнедд поклонился, повернулся и пошёл к выходу из зала. Шут тоже развернулся, подошёл к жаренному поросёнку, погладил его нежно и с грустью произнёс:
       - Эх, бедолага! Собирайся уже, да пошли отсюда! Всё равно, после меня ты к себе уже никого больше не подпустишь! Хотя… - он посмотрел на Воеводу, потом опять на поросёнка, и снова на Воеводу. – Разве что под страхом смертной казни! - И пошёл вслед за Кнеддом из Зала приводить себя в порядок. А прислуга с Королём на пару минут опять вошли в состояние лёгкого ступора… Номмед стоял посреди зала, насупившись, не зная, что делать и как поступить. Шут, чёрт бы его подрал, опять развязал свой язык, и опять не кстати. Нет, он когда-нибудь точно доиграется. Но и я тоже хорош! Принять эту маленькую перепачканную рожу за Дьявола?!! Да он и на мелкого беса не тянет! Нет, это всё этот проклятый туман спутал воеводе все карты. Ну да с этим он ещё разберётся.

Глава 13.
Носс.

       - Друзья мои! – начал Король, обводя взглядом всех собравшихся за столом и не забыв взглянуть в сторону сидящего неподалёку Кнедда, - Спасибо вам всем, что откликнулись на моё приглашение прийти ко мне сегодня. А всегда рад каждой нашей встрече. Так же, как и рад появлению в нашем кругу новых людей, - при этом Король посмотрел на Ревду, - Прошу всех любить и жаловать нашего бывшего Скорохода, а ныне – супруга достопочтенного Реднаскеллы - Ревду.
       Новоиспечённый супруг смущённо заулыбался и уткнулся взглядом в свой бокал – всё-таки, он пока что чувствовал себя не в своей тарелке за королевским столом. Но, ничего! Он привыкнет и освоится со временем. Ведь всё когда-то происходит в первый раз. Так что надо взять себя в руки. Ревда оторвал глаза от бокала, посмотрел на Краттнева, и, следуя его слегка приподнявшимся бровям, встал, и отвесил лёгкий поклон королю, принцу и всем собравшимся гостям. Краттнев довольно кивнул и так же, знаком, дал ему понять, что тот может сесть обратно.
       Сидевший в углу Кнедд, широко открыл от удивления глаза. Вот так вот просто объявить о том, что два мужчины стали супругами! И никто не смотрит на них косо! Все только улыбаются. Даже Воевода! Такой лёгкости и непринуждённости в затрагивании этой деликатной темы Кнедд совсем не ожидал. Он посмотрел вокруг, ожидая увидеть недоумение или насмешки хотя бы на лицах слуг, но и те не оправдали его ожиданий. А некоторые из них вообще стояли парочками и обнявшись. И только сейчас он заметил, что среди прислуги в Большом Зале не было ни одной девушки или женщины, только парни.
       - …зовут Кнедд, - вдруг уловил его слух слова Короля. Он быстро повернулся к столу и, поймав на себе взгляды всех приглашённых, понял, что его тоже только что представили. Он привстал и поклонился. Краттнев кивнул и продолжил свою речь.
       - Я пригласил вас всех, чтобы воспользоваться этой возможностью пообщаться в нашем тесном кругу и обсудить кое-какие деловые вопросы, - лёгкий кивок в сторону Реднаскеллы, - Но сегодня утром моя молодёжь раскопала в нашем огороде одну непонятную вещицу, похожую на Шар из Хрусталя. После чего мы чуть не погибли от удара молнии в этот шар. А вскоре многие из вас испытали на себе необычное явление – туман внутри Дворца. Я не могу сказать с уверенностью, что все эти события как-то взаимосвязаны, но очень хочу, чтобы после обеда мы все прошли в соседний зал, где вы сможете взглянуть на эту нашу находку. И, может быть, поделитесь со мной своими соображениями на этот счёт. Но всё это – после обеда. И, конечно же, после выступления нашего достопочтенного менестреля Носса! – Краттнев легко поклонился в сторону артиста, выразив ему тем самым своё почтение. – А пока что прошу всех угощаться!
       Негромкий хлопок в ладоши – и прислуга пришла в движение. Одни подливали вино гостям, другие проворно меняли блюда и убирали использованную посуду. Всё шло, как обычно. Каждый из них знал свою задачу и выполнял её безукоризненно.
       Носс, рассеянно отвечая что-то на реплики сидящих рядом с ним Йобревалла и Реднаскеллы, время от времени смотрел на сидевшего напротив Ижнека, пытаясь поймать его встречный взгляд. Уже в который раз менестрель находился на расстоянии всего лишь вытянутой руки от самого дорогого его сердцу существа, и не мог к нему прикоснуться. Это близость угнетала его, не давала ему покоя, но и радовала одновременно. Само присутствие рядом Ижнека пробуждала в нём сильнейшие чувства. Он любил этого пажа. И ненавидел. Ненавидел за то, что тот так ни разу и не показал своего к нему отношения. Он всегда был скромен и молчалив. Он всегда с восхищением слушал его песни, всегда аплодировал ему после выступлений. И всегда отводил глаза в сторону, когда менестрель смотрел на него. Вот и сейчас паж смотрел куда угодно, но только не на него. И от этой неопределённости к горлу артиста постоянно подкатывал ком, мешая ему дышать, уж не говоря о том, чтобы глотать то, что он рассеянно жевал, не замечая, что это были за блюда. Он просто безразлично водил вилкой по тарелке. И время от времени на неё что-то цеплялось и отправлялось в рот. Но артист не чувствовал ни вкуса, ни запаха еды. Перед его взором стояли лишь глаза Ижнека. Большие, тёмные и глубокие, как омут, глаза. И Носс в них тонул...
       Оксипп тихонько сидел рядом с Краттневым, изредка вставляя то одну, то другую остроту в диалоги короля с гостями. Его взгляд постоянно перепрыгивал с одного приглашённого на другого, и задумчивое поведение менестреля не осталось незамеченным для шута. Он даже сразу определил, на кого именно тот смотрит с такой грустью. Но и это не было для коротышки новостью. Но в глаза бросалось то, что сегодня менестрель, не смотря на весь свой талант артиста, плохо скрывал нахлынувшие на него чувства. И всё это несомненно показывало, что сегодня должен произойти прорыв. Поэтому Оксипп не задевал Носса своими глупыми шутками. Более того, он старался отвлечь на себя внимание всех остальных гостей, чтобы они не особенно сильно докучали менестрелю своими разговорами. Носсу надо было дать собраться с духом, и шут, как мог, пытался обеспечить ему эту возможность. Хотя бы потому, что он и сам был долгое время влюблён в одного из обитателей Дворца, но не мог ему этого сказать. Ведь он был всего лишь шутом. Да ещё, к тому же, коротышкой, от которого все ожидали лишь шуток, смеха и каких-нибудь глупостей… Но никак не чувств, свойственных обычным людям. И шут их скрывал. Скрывал настолько хорошо, что никто не догадывался о его грусти и тоске к тому, кто каждый день виделся с ним, разговаривал, шутил… Именно поэтому он прекрасно понимал все переживания Носса и старался сделать так, чтобы хотя бы он – Менестрель – покончил сегодня с этой неопределённостью. Скоро уже закончится обед и он будет выступать. И, видимо, это выступление и станет тем самым прорывом.
       На стол уже подали сладости и разные сорта чая и кофе. Гости сидели сытые и довольные. Короля, похоже, клонило в сон. Яссав с пажами о чем-то перешёптывались и хихикали, а Носс… Носс рассеянно жевал кончик салфетки, пытаясь затолкнуть её в рот вилкой. Это уже не могло не привлечь к себе внимания. Надо было что-то делать.
       - Ой! – раздался резкий возглас Оксиппа. Носс очнулся и салфетка упала на тарелку. – Номмед, да не тычь ты в меня своим мечом! Вся задница уже болит!
       Воевода нахмурился. Его меч висел сбоку и никому не мешал.
       - Не понял!.. Кто это в тебя тычет?
       - Ой! А разве это не ты? – шут начал осматривать себя со всех сторон, как бы ища меч. – Ой! И правда! Не ты! Это мне зубочистка в задницу впилась. А знаешь, от твоего меча, ну, ничем не отличается!
Воевода вскочил с места и схватился за рукоятку своего грозного оружия. Шут тоже моментально спрыгнул с табурета и скрылся за спиной Короля, корча оттуда глупые рожицы Воеводе.
       - Ну что вы! Друзья! – Краттнев хохотнул над шуткой и попытался в который раз примирить Номмеда и Оксиппа. – Номмед! Он же просто шутит! Ну, успокойся уже! И вообще, - Король встал с кресла, - Друзья! Думаю, самое время посмотреть на выступление нашего достопочтенного Менестреля! Носс, прошу тебя, порадуй нас своим искусством!
       Воевода вернулся на место. Шут забрался королю на колени, как только тот сел обратно. Носс встал и знаком дал понять прислуге, чтобы они принесли ему его лютню. Он был спокоен, но в глазах его пылал огонь и решимость поведать лишь одному из сидящих здесь людей всё о своей любви к нему. Принесли лютню. Менестрель взял первый аккорд, и в зале наступила полнейшая тишина. Все смотрели на Носса. А он смотрел только на Ижнека. Весь остальной мир для него сейчас просто перестали существовать… Лишь только он... Он один... И его глаза... И больше никого и ничего вокруг...
       Закончилось вступление и менестрель запел…